Наша справка: Басанкин Игорь Вадимович — нейрохирург, доктор медицинских наук, профессор кафедры хирургии №1 ФПК и ППС КубГМУ, заведующий нейрохирургическим отделением №3 НИИ-ККБ№1 им. проф. С.В. Очаповского. Автор 8 запатентованных изобретений и более 110 научных трудов, опубликованных в России, Бразилии, Индии, Южной Корее…, а также в Eurospine Journal, Global Spine (авторитетные научные журналы, не имеющие привязки к одной стране). Прошел стажировки в ведущих клиниках Австрии, США, Испании, Германии, Швейцарии, Сингапура.
Проводит сложнейшие нейрохирургические операции на всех отделах позвоночника.
Отделение Басанкина — 32 койки и… 2 605 операций за год. (Пока готовился материал. Теперь в отделении 50 коек). (Ред.).
Корр: Как возможно выполнять такой объем операций за год в нейрохирургическом отделении? Это ж не фурункулы вскрывать. Работа не минутная, скрупулезная, требующая ювелирной точности.
И.В. Басанкин: На сегодняшний день такие показатели не под силу ни одному нейрохирургическому отделению страны, да и на уровне мировой практики — это большая редкость.
Для сравнения, на втором месте по объему выполняемых операций находится Федеральный центр нейрохирургии в Новосибирске. Там делают 1 500 нейрохирургических операций на позвоночнике в год. Все остальные нейрохирургические отделения в стране делают не более 1000 операций.
Мы выполняем такое число операций не для того, чтобы быть первыми по количественным показателям. Это — наша суровая реальность. Краснодарский край большой, население — около шести миллионов, да еще многочисленные гости края — отдыхающие. Ломают шеи на лыжне и при нырянии в воду, попадают в автомобильные аварии на дорогах… Кроме того, масса различных заболеваний позвоночника. Потребность в нейрохирургических койках куда выше, чем есть в наличии, пришлось научиться работать не только качественно, но и быстро.
То, что для коллег из других клиник является «редким случаем из практики», для нас — рутинная работа.
Нейрохирурги отделения Басанкина владеют более чем двумястами разных техник оперативных вмешательств на позвоночнике.
Корр.: 200 техник… Давайте попробуем, так, чтобы было понятно людям, далеким от медицины, поговорить о некоторых из них, инновационных, малоинвазивных.
И.В. Басанкин: Давайте. Но сначала, для понимания, маленький ликбез: Минимально-инвазивная хирургия очень разнородна. Она применяется и при лечении дегенеративных заболеваний позвоночника (грыжи, стенозы), и при его травматических повреждениях, а также при онкологических, воспалительных процессах и даже при коррекции деформаций. Это не один вид операций, а целое направление, включающее в себя достаточно большое количество методик. Например, при переломе позвоночника используется транспедикулярная фиксация (стабилизация позвонка путем проведения винтов через ножки в тело позвонка). (Ред.).
Есть традиционная классическая методика: разрез, препаровка мышц, выделение поврежденного отдела позвоночника, имплантация винтов, соединение всех узлов стабилизации, ушивание раны с дренажом. Операция эта достаточно травматичная и долгая. Кровопотеря от 150 до 500 мл (в зависимости от ситуации), потом еще в дренаж 100-200 мл. Болит сильно, высокий риск раневых осложнений.
У нас в отделении еще в 2010-м году мы внедрили передовую на тот момент малоинвазивную технологию: в коже делаем проколы, под рентгеном расслаивая (а не рассекая) мышцы имплантируем винты и фиксируем балками. Убираем порты и все! Конец операции! Кровопотеря — 10-15 мл, боли значительно меньше, минимальный риск осложнений. День-два и домой на своих ногах.
Авторы этого метода выполняли операцию с использованием четырехвинтовой фиксации за 45-60 минут. Сейчас техника операции у нас настолько отработана, что мы ее ставим уже за 12 минут, без всякого ущерба качеству.
Мы ставим больше всех в стране винтов в позвоночник, так что опыт имплантирования у моих ребят колоссальный.
Отделение занимает лидирующую позицию в стране по количеству хирургических вмешательств на позвоночнике с имплантацией систем, стабилизирующих позвоночник.
Корр.: Я правильно поняла, что ваше отделение в своей практике использует только самые современные, инновационные технологии?
И.В. Басанкин: Нет, неправильно.
Порой малоинвазивная операция запрограммирована на неудачу.
Нет ни одной идеальной операции. Я имею в виду не технику ее исполнения, а суть и ожидаемый результат. Если придумали новую операцию, красивую, малотравматичную, это совсем не значит, что она подходит всем.
Хирургия позвоночника — она ведь очень разноплановая, решение о том, какое вмешательство будет оптимальным, зависит от многих факторов, в том числе от вида патологии, ее локализации, особенностей пациента. Иногда предпочтительней традиционная — классическая, требующая более длительного восстановления.
Расскажу Вам показательный случай из практики: пришел состоятельный человек ко мне на консультацию. У него нестабильный спондилолистез, «соскальзывание» одного позвонка относительно другого. В этом случае есть все основания делать инструментальную хирургию: сделать декомпрессию, вкрутить винты, вернуть позвонок на место и зафиксировать. Он не соглашается: «Нет-нет… я хочу малоинвазивную. Канал почистить». Конечно, я это сделать могу, но, принимая во внимание факт нестабильности, результата надолго не хватит. Пациент продолжает настаивать: «Я был в Лондоне, мне сказали, что это можно сделать и это поможет». Попытался объяснить, знаю не понаслышке, там совсем другое отношение, их не волнует, что дальше с тобой будет. Врачи воспринимают человека, как некую финансовую единицу. У них задача: все проговорить, все качественно сделать, но их не интересует твоя дальнейшая судьба. Абсолютно не интересует. Если ты потом придешь к врачу с претензией, что, мол, возникла проблема, он скажет: «Мы с тобой договаривались сделать ЭТУ операцию? Да! Посмотри на рентген, там все чисто?».
— Чисто. Но у меня возникли проблемы!
— А разве я тебе обещал, что решу все твои проблемы? Я говорил, что сделаю тебе операцию чисто и качественно.
…Тот посетитель настаивал и уговаривал. Я не смог его переубедить, а в какой-то клинике, наверное, пошли навстречу. Знаю, что в его случае «канал почистить» бессмысленно. Через четыре-шесть недель у него будут проблемы. Я так не могу.
Про шефа и команду
И.В. Басанкин: Я уже не раз говорил о том, что работа медиков всегда командная, но в любой команде есть капитан. У нас это главный врач, академик РАН, профессор, Владимир Алексеевич Порханов. Под его началом краевая больница № 1 действительно стала мощным многопрофильным лечебным и научно-исследовательским центром России.
Он собрал команду высокопрофессиональных специалистов, отладил огромный, сложный механизм, который позволил больнице стать не просто лучшей клиникой регионального уровня, но и лидирующей в здравоохранении России, с сосредоточением передовых медицинских технологий. Если бы не его энергия, харизма, пробивная способность, не было бы у нас и такого коллектива, и такого оборудования.
Сейчас наши операционные оснащены всем необходимым для того, чтобы выполнять традиционные и минимально-инвазивные операции на позвоночнике любой степени сложности. Есть и самое современное микрохирургическое и навигационное оборудование.
Холерик может стать хорошим нейрохирургом?
Корр.: Как известно, работа нейрохирурга требует не только больших знаний, но и терпения, а люди холерического темперамента вспыльчивы, нетерпеливы… в связи с этим вопрос: холерик может стать хорошим нейрохирургом?
И.В. Басанкин: Часто нейрохирургов изображают как высшую профессиональную касту, это неправильно. Хирург любого профиля, будь то кардиохирург, хирург-онколог и т.д., должен обладать не только знаниями, но и стрессоустойчивостью, вниманием, педантичностью. Каким бы ни был характер, тип темперамента, каким бы ни было настроение, профессиональный хирург должен делать свою работу хорошо.
Вот миф, что нельзя оперировать своих родственников. Почему? Потому что включается личное? Что значит «личное»? Это значит, ты не можешь себя контролировать? Я всегда сам оперировал всех своих родственников. Я убираю эмоции.
У меня были операции и по 12, и по 17 часов, самая длительная продолжалась 19 часов. Когда я оперирую, то никогда не чувствую голода, жажды, желания пойти в туалет. Ты погружаешься в дело и ничего окружающего для тебя нет.
Всегда учу своих хирургов, чтобы заходили в операционную с холодной головой. Эмоциям в операционной не место.
Корр.: Знаю, операционные вашего отделения оснащены по высоким стандартам, есть ультразвуковой костный скальпель, микроскопы, высокоскоростные дрели, современное навигационное оборудование и еще много чего, но если сравнивать с оснащением лучших нейрохирургических клиник мира, кому мы уступаем?
И.В. Басанкин: У нас есть все необходимое оборудование, которое позволяет выполнять весь спектр вмешательств, в том числе в сложных закрытых зонах. Сейчас еще открываются новейшие гибридные операционные с интраоперационным компьютерным томографом, ангиографом и всеми необходимыми составляющими. Мне часто задают вопрос про оснащение, про то, чьего производства, что за импланты, которые мы ставим…
Вы же знаете историю Плющенко? Стершийся позвоночный диск, грыжа, защемление нерва… Поехал оперироваться в Израиль. В хорошую клинику? В хорошую. Провели операцию по замене диска, поставили искусственный, скрепили четырьмя винтами. Результат — перелом металлоконструкции. Как вы думаете, плохие винты Плющенко поставили? Он же не бедный человек. Значит хорошие! Почему винты сломались через 3 месяца? Не потому, что ему плохие винты поставили, а скорее всего, что-то было сделано не так. Или не проинструктировали полноценно в отношении послеоперационного режима. Винты могут ломаться, но не через 3 месяца!
Часто люди не оценивают самого важного: головы, опыта и рук хирурга. Многих в первую очередь интересует оборудование и в какой стране произведен имплант. И хорошее оборудование, и хорошие импланты нужны, но главное, вернее, на первом месте — врач.
Новейшее оборудование, инновационные технологии, опыт хирургов — три кита, на которых стоит отделение.
Корр.: В одном из интервью прочла, что Вы на работе с семи утра до половины десятого вечера. Правда?
И.В. Басанкин: Раньше так и было, теперь в восемь вечера ухожу. Старею. Раньше хватало на сон три-четыре часа, теперь нуждаюсь в пяти.
Корр.: Поверить трудно, но как Вам не поверишь. Тогда вопрос: как восстанавливаетесь, где черпаете энергию для такой активной жизни?
И.В. Басанкин: Стою на гвоздях. Подойдите. Покажу.
На полу, рядом с рабочим столом профессора лежит доска Садху.
И.В. Басанкин: Не стесняйтесь, разувайтесь, попробуйте постоять.
Попробовала. Ощущение такое, будто окатили тебя ведром ледяной воды, а потом сразу же заставили выпить бокал шампанского… Эмоции через край.
Я слышала про доски Садху, про то, что стояние-лежание на гвоздях улучшает эмоциональную и физическую силу, запускает механизм самовосстановления… Не знаю, как там про силу, а вот то, что гвозди стимулируют выброс эндорфинов и усиливают циркуляцию крови, ощутила в полной мере.
Доктор Басанкин стоит на гвоздях почти каждый день от 15 минут до часа, «без отрыва от работы». Не в операционной, конечно, у себя в кабинете, принимая отчеты от сотрудников или работая за ноутбуком.
Опросник «ЗнК»:
Чай или кофе?
И.В. Басанкин: Люблю больше чай, но пью кофе. Его можно быстрее приготовить. Нажал на кнопку и готово. Если в гостях или еще где предлагают выбор — выбираю чай.
Утро или вечер?
И.В. Басанкин: Утро, но люблю вечер. Утро — это время энергии, активности, время начала дел. Вечер люблю за то, что пришло время отдыха, покоя и тишины.
Любимое время года?
И.В. Басанкин: Весна и осень. Вообще, я и лето люблю, и зиму. Весну — особенно, за радость, которую дарит пробуждение природы, за чистые краски первой зелени, за цветение, от которого настроение поднимается. А осень люблю за ее совершенную красоту.
Любимые фильмы. Те, которые смотрели не раз, но готовы с удовольствием пересматривать.
И.В. Басанкин: Времени на просмотр фильмов у меня не много, но тем не менее:
- «Джентльмены» Гая Ричи.
- «Запах женщины» с Аль Пачино.
- «Легенды осени» с Энтони Хопкинсом.
Из отечественных: «Собачье сердце» и «Человек с Бульвара Капуцинов».
Беседовала Людмила Денисова.
Фотографии Елены Никитиной.
